Ещё зимой, в конце ноября 2018-го, перспектива лечения вызывала у меня страх, трёхмерно обозначая массу неопределенности. Ведь нужно было принять очень много значимых решений – где лечиться, как? Я металась между Алматой и Северным Кипром, куда приехала к сыну и здесь обнаружился рост метастаз в том месте, где меня заверили в Алматы «мин нет». Возвращаться? Оставаться? На подобные размышления мало времени, т.к. параллельно шли обследования и выявлялись новые подробности. А время во всём этом – ведущий фактор. Предыдущая операция по удалению метастаз прошла в 2017 году. К тому моменту история болезни уже была равна семи годам, и накануне меня даже хотели снять с инвалидности, благодаря длительной 6-летней ремиссии. Используя эти данные, мы здесь вместе с врачом-химиотерапевтом выработали стратегию: 1) операция, затем 2) химиотерапия. Но онкохирурги Алматы мне отказали в операции. Отказали и ведущие онкохирурги здесь, в ТРСК, предложив лечение химиотерапией с контролем наблюдения за опухолями. Вновь появились терзания и поиски – может, лечиться в Израиле, Турции, Германии? Но опять подгоняло время. Проштудировав предложения из других стран, получив ещё одно профессиональное мнение по специфике моего заболевания, пришлось принимать быстрое решение – никуда не лететь, оставаться на Северном Кипре. Поверьте, как же это непросто – проходить точку бифуркации, стараться не поддаваться панике и принимать взвешенные решения, парируя высказывания тех, кто якобы со стороны видит «как надо» поступать. Кто-то мне предлагал просто смириться. Кто-то – продать жильё и оплатить лечение в Европе…Ни первых, ни вторых уже не заботит мысль о том, что совершив это, ты остаёшься без надежды на выздоровление и на возвращение, потому что мосты сожжены, потому что некуда возвращаться. То есть предстояло смириться с отсутствием будущего. Двоякая ситуация. В ней легче дать совет, но не дай Бог, оказаться на этом месте.
Но находились те, кто, имея холодный ум и горячее сердце, просто поддерживали меня – их оказалось больше. И после четырёх курсов химиотерапии (два первых с таргетом) обследование показало хороший «ответ» со стороны опухолей, которые «собрались», и врач-химиотерапевт настоял на операции и нашёл хирурга, готового взяться за неё. 17 апреля меня прооперировали.
Операция была не простой, одна из опухолей застряла между сосудами, подобраться было сложно и поэтому во время операции открылось кровотечение. Его остановили, в том числе благодаря не только бригаде хирургов, но и умению опытных врачей тайпанга, которые в этот момент «работали» со мной на расстоянии. Это трудно понять! В это трудно поверить! Но это было так! Мне это и осознать не под силу – как такое может быть! Но с этим сталкиваюсь уже все 9 лет борьбы. Мне помогают преодолеть эти препятствия необычные люди, и некоторые не видели меня ни разу. Они создали вокруг меня и во мне поле энергии, о силе которой можно только догадываться. Благодаря им, через тебя, Галя, я верю, что дальнейшее лечение пройду, преодолею, смогу. Да, организму тяжело. Но я разговариваю с каждой своей клеточкой. Не уговариваю, а разговариваю. Этот субъективный опыт познания пришёл ко мне не вчера. Он влиял на моё поведение, сколько себя помню. Но случались и истерики, когда от боли или воздействия лекарств мозг будто отказывался «сотрудничать» с организмом. Но и здесь соломоновское «и это пройдёт» в осознании торило свою дорогу.
Сегодня я уже не на распутье. Сегодня я принимаю решение – идти дальше. После операции прошли две химиотерапии, после второй я оклемалась сегодня и вот пишу этот пост. Я ведь надеялась, что с химиотерапиями лечение завершится. Но по словам химиотерапевта теперь мне предстоит длительное лечение таргетным препаратом Алтузан (Бевацизумаб), который не просто дорогой, а дорогой. Длительный его приём предполагается каждые 21 день, по такой же схеме, как проходила и химия. Всё дело в том, что на 21-ый день происходит в организме обновление клеток, и изменение в клетке даст прицельное лечение, направленное на уничтожение молекул, участвующих в росте опухоли. Сколько месяцев это продлится – пока не известно. Я разговариваю со своим организмом, чтобы дал мне отличные результаты как можно быстрее.
Я конечно всё равно продолжаю искать ответы на вопросы: не эксперимент ли это на мне, и не приведёт ли к бурному росту клеток отмена препарата… Но решение не останавливаться – единственное в этой ситуации. Поскольку лечение в принципе дорогое, пытаюсь зарабатывать сама, несмотря на состояние. Помогают все родные и близкие. Даже в прошлой химиотерапии 50% средств, которые мы собрали через интернет, мне были огромнейшей подмогой!