Умер человек. Грешил человек при жизни. И грехов своих не признал. Родные настояли, чтобы отпущение ему было у кровати болезной. Уходил тяжело – съедаемый изнутри. Но не признал грехов своих. И дитяте своему имя отца так и не открыл.
Мне-то за что – отмаливать грехи его?
Я этому человеку – никто.
Вторая жена её сына, во грехе рождённого.
А мучиться и совеститься – мне.
Она же на одре смертном призналась во злобе, что ненавидела меня все годы, что я разделила с её сыном.
Сорокоуст заказала. Отпели. Сейчас поедем на могилу – землю святую крестом посыпать со словами: «Святый Боже. Святый Крепкий. Святый Бессмертный. Помилуй нас».
Помилует. Потому как верую.
Но мужу – сыну её нет доверия. Он отвернётся от меня во имя дочери.
Потому нет сил оставаться.
А кто остаётся? «Святый Боже. Святый Крепкий. Святый Бессмертный. Помилуй нас».
Помилует.
Может, это и была моя миссия? Чтобы его к вере подвести. А дальше – всё в руках твоих, Господи.
«Святый Боже. Святый Крепкий. Святый Бессмертный. Помилуй нас».
