Вот стоят две чашки на черном столе…
Из интервью-рассказа Ильи Шаньгина «Не да Винчи»
А я не умею рисовать.
Всегда завидовала, даже не человеку – нарисовавшему, а самому изображению, — тому, которое оживило лист бумаги.
Вот лежал он, такой белый, чистый, пробуждая фантазии…Ну, почему?.. Почему всегда хочется вмешаться, нарушить, и даже уничтожить идеальное. Это что же такое получается? Рождённое, не искушенное, подобное белому листу, обязательно должно поменять цвет своей чистоты? Примеряя на себя цветные платья, рубашки в клеточку, галстуки «от гуччи», фуфайки от дядьмити, серую одёжку от Рубцова, и только после — тонкие ноги от Дали, взгляд от Джоконды, характер от Солженицына, пальто…а не важно от кого, — главное, чтобы душу будоражило.
В какой-то момент перестаёшь довольствоваться простотой, лёгкостью натуры. Ищешь сложности. Сам, добровольно обрекая себя на мучения поисков новой формы.
И вдруг сталкиваешься лбом с предметом, захватившим тебя всецело. Между вами происходит что-то сродни химическому процессу. И ты проникаешь в это нечто, изучаешь его по деталям, и даже с закрытыми глазами способен воспроизвести воображением изгибы, ложбинки…И это вызывает трепет, поднимает столб стона, отрывает от земли.
А потом приходит поздняя осень. И оказывается, что это всё было не важно.
И ты снова ищешь простоты и даже пустоты…Не той пустоты – картофельной, а пустоты с воздухом для свободы, для полёта.
И это тоже интеллектуальная игра.
Всё – игра. Он и она встретились, — это игра. Он и она расстались…Нет, это уже не игра, а жизнь.
Вот и подобралась – сквозь формы, цвета, воздух – к главному. К вопросу, изображенному на листе, — зачем всё это было? Тоскливый вопрос чеховских героев. И, подобно Ионычу, хочется поведать свою историю прохожему. Любому прохожему. Только вот у любого прохожего тоже есть своя история. Свои цвета. Своя Джоконда.