Пройдя через испытания жизни, я обрела стержень в характере, но десятки раз потеряла лицо. Лицо не падало, нет, оно будто растворялось среди других – таких же, как моё. Я носила его по годам. Оно выцветало, иссыхало, изнашивалось. Не подштопать, ни заплатку наложить. Оно истончилось и стало пергаментным. Теперь на его морщинах-петроглифах кто-нибудь что-нибудь может прочитать. Что вот только? Поэму? Стих? А может быть одну строчку, одно слово, один звук. Всего на одной странице лица умещается целая жизнь. Талантливый Бог – кратко излагает суть целой судьбы. Если бы моя судьба была неинтересной, значит, Бог не был талантливым? А, может, этот интерес лежит в другой плоскости?
Моя жизнь была интересной. Бог в моей жизни проявил массу талантов. Это видно теперь, по прошествии жизни, в которой есть что вспомнить.
…например, как я сидела в темной пристройке-фотолаборатории и под красным кирпичеобразным фонарём настраивала под кадром фоторамку, быстро доставала фотобумагу, считала до семи, потом опускала её в проявитель, снова считала, потом в ванночку с закрепителем, потом промывала в обыкновенной воде, и – под брезентовую сушку. Здесь в папиной фотолаборатории я могла пропадать по нескольку часов. Какое-то таинство осуществлялось в этом маленьком замкнутом пространстве, где всё работало на рождение изображения – красный свет, запах реактивов, тепло от сушильного агрегата и даже звуки за пристройкой. Звуки дождя.