Лене Мазур
Детали – это и есть то главное, что не смещается с главного места, даёт впечатления. И именно детали в твоих работах поворачивают вектор памяти: тебе, возможно, кажется, что ты показываешь себя, а на самом деле, ты показываешь читающему его мир. Мне уютно читать тебя. Я в это время наполняюсь своими ощущениями до краёв. А это и есть то, что соединяет человека с искусством. Главное. Вектор. Искусство.
Впечатления всегда эгоистичны, потому человек и вспоминает своё. Он никогда не вспоминает чужое. Внешне у всех почти всё одинаково! В моём возвращении всколыхнулось моё индийское кино, мама, папа, ощущения от снов, отвергнутые и доверенные. Не ревнуй мир. Ты его достаточно любишь, чтобы пускаться в ревность. А это важнее: уметь любить и позволять другим любить себя. Радуйся – ты топчешь дорогу от своей памяти в мою, из моей памяти – в память возвращения.
Толстой. СпасиБо.
Ты оголяешься, мир свой укладывая на ладонь. Рассматриваешь. И мне позволяешь. Спаси и помилуй, Бог, девочку эту!
День сурка и соседка… Блик восприятия мелькающих перед глазами вагонов.
И Guan отвергнутый. Не он отвергнут. Но не скатывайся до Б-ова. Не иди на поводу страсти. По верху это. Отношения мужчины и женщины там лишь важны, где есть их продолжение. А если продолжения не намечается – надо себя до дна рыть, чтобы найти ответ на главный вопрос «зачем всё это».
Подойти к ответу, не пробуравив себя вдоль и поперёк, не наполнив себя смыслами мирового искусства, будто заразившись теми болезнями, которыми болен мир не получится. Побывать стоит везде, пронеся через себя все добродетели и пороки. Только так мир виден.
В стерильности нет ничего интересного, кроме борьбы с болью. Грязная жижа отношений – другая крайность. Может, в этой крайности и ищет Б-ов? Не могу понять, почему, читая тебя, у меня встаёт перед глазами он… Он завидует тебе. Он боится тебя.
Толстой не был идеальным, он – глыба складывания впечатлений того времени. Возможно, он искал вместе с волшебной палочкой, о которой ему рассказал брат, золотую середину между стериальностью и грязью. Он населял свой мир образами самого парадоксального порядка. Я рано приняла его. И тяну от него принцип самоутверждения человека – «будет так, как я хочу». Вера его на том и держалась – творить, писать полотно жизни.
В 2008 ездила в Ясную поляну – поклониться его духу. Трогала яблоки на яблоньках из его сада. Шла по его аллее, где деревья до неба достают. Часы в одной из его усадеб до сих пор идут. И лестница деревянная дубовая – только такая могла быть в доме могучего человека – хранит ещё память его шагов. Кресло-козетка с подлокотником в виде откидывающегося столика. И он – пишущий. Раскладывающий людской мир по порядку. В порядке есть лево и право. Гармония на том и держится – белое без чёрного, радость без горя, любовь без ненависти не существуют. Порядок и гармония.
Читая тебя, а теперь уже и слушая, вот ещё что хочу сказать тебе. Пласты понимания жизни могут касаться и могут проникать. Прикосновение важно для собственных впечатлений, но оно мимолётно. Оно не обжигает до раны. Оно не терзает до боли. Оно – кромка поверхности воды.
А нырни глубже – там мир другой. Там воздуха не хватает. Понимаешь о чём я? Ныряй. И за собой веди. Ты уже научилась плавать, наслаждаться и дарить впечатления. Форма тобою найдена. Ищи содержание глубинное. Я от тебя этого буду ждать.