Вот уже три дня, как не могу заставить себя написать вам, мои друзья, что химию у меня перенесли. Началось осложнение в виде экзантемы. И мой ежедневный таблеточный рацион немного расширился. Это он на фото. И так от этого не по себе. Организм подобно вскипающему чайнику выбулькивает изнутри новые и новые плевки, пар из ушей, свист в голове, и одна надежда, что хозяин подойдёт и выключит. А хозяин не подходит…
Вчера меня встряхнула моя хорошая знакомая. Она «приходит» ко мне всегда, когда мне тяжко, чувствует… В переписке приходит. И я ей дала слово, что сегодня напишу пост… Мы и не виделись ни разу. Но такое ощущение, что за два с лишим года, как она впервые пришла ко мне с помощью, мы стали родные.
С утра, отвлекаясь, помыла террасу. А потом, просматривая ленту новостей у друзей, окунулась в прекрасный стихотворный мир Андрея Анпилова, Баха Ахмедова, Веры Кузьминой. Спасибо, вы меня спасаете своими смыслами. Читаю, и будто смотрю чужое интересное кино. Оно сложное, где-то местами настолько, что рыдаю навзрыд – над их жизнями, а по сути, над своей. А потом вдруг начинаю себя корить – что ж это я, себя что ли жалею… Не хочу жалеть себя, но и выпускать себя из себя как-то надо. Вот стихотворение вспомнилось. Я его писала в 2003:
На привязи держу я день, в котором оставила собакою себя.
Мне не мешал ошейниковый ворот приветственным виляниям хвоста.
Но встречи разные: кто пнёт, довольный клоком (собачьи раны быстро заживут),
А кто-то вдруг, во мне приметив волка, как прокаженную, сторонкой обойдут.
И выла на луну, когда под утро щенят топили в бросовом тазу,
Да с приговором: — Нарожала, сука…, — но что мне скалить на хозяев зуб.
Скулила, выла… Лаяли собаки, кому свободы было хоть убавь.
И вдруг однажды, перетёртый лапой, упал ремень мой с шеи, и удрав,
Что силы есть, неслась к свободе с дуру. А у свободы те же рычаги —
Облаять, пнуть, содрать не клок, а шкуру, и Спас не будут строить на крови.
Но жизнь подарит новые рассветы. Я выпущу собаку из себя.
Но недалече. Под приглядом где-то пусть бегает, — а вдруг я ей нужна.
С тех пор многое в моём понимании свободы изменилось. Свобода – она только внутри нас. А вот внешнее – это, да, оковы. Сейчас я хотела бы скинуть свои оковы. И скину, конечно. Надо просто потерпеть.